Ямщик: особая каста среди русских
Ямщики были особой кастой среди русских – их мастерство передавалось по наследству, их семьями управляли женщины, у них были свои особо чтимые святые.
Приехав в Россию в 1839 году, французский маркиз Астольф де Кюстин был шокирован необыкновенной скоростью, с которой неслись русские ямщики по тракту Москва-Петербург, первому скоростному шоссе Российской Империи. «Я стараюсь выучить, как сказать по-русски «тише», другие путешественники, наоборот, подгоняют ямщиков», – писал де Кюстин.
«Русский ямщик, одетый в толстый суконный кафтан, […] с первого взгляда кажется жителем Востока; в том, как он вскакивает на облучок, заметно азиатское проворство. […] Изящество и легкость, быстрота и надежность, с какими он правит живописной упряжкой, живость малейших его движений, ловкость, с какой, он соскакивает на землю, его гибкая талия, его стать, наконец, весь его облик вызывают в памяти самые грациозные от природы народы земли…» – писал де Кюстин.
Возницы, так впечатлившие французского гостя, и вправду были особенными людьми, отдельной кастой среди сословий русского общества. Их профессия была одной из древнейших в русском государстве – фактически, система ямских станций и помогла когда-то это государство создать.
Ямы Империи
«Когда я на почте служил ямщиком» – эти слова из старой русской песни знакомы всем. Но задумываемся ли мы, почему ямщик «служил» на почте?
Фельдъегерь. Картина неизвестного художника с рис. А. Орловского.
«Ямщик» – от слова «ям» – в Монгольской Империи Чингисхана это слово означало постройку на большой дороге, при которой содержались лошади. Система ямов, созданная или при Чингисхане, или при его потомках, была тем ноу-хау, которое позволило монголам создать крупнейшую империю в истории.
Система ямов использовалась для связи центра Монгольской Империи (а затем ее преемника – государства Золотая Орда) с окраинами. Для того, чтобы посланцы правителя преодолевали огромные расстояния как можно быстрее, на дорогах на определенном расстоянии друг от друга были установлены станции, на которых посланец мог поменять уставших лошадей на свежих, отдохнуть и продолжать путь. Когда зависимость от Золотой Орды была преодолена, эта система сохранилась в русских землях и использовалась для связи между русскими городами.
«Великий государь, князь московский, имеет по разным местам своего княжества ямщиков с достаточным количеством лошадей, так что, куда бы ни послал князь своего гонца, везде для него найдутся лошади» – писал о ямской службе XVI века австрийский дипломат Сигизмунд Герберштейн.
Почтовая станция в устье рек Уссури и Сунгачи.
Русские ямские станции находились на расстоянии 40-60 километров друг от друга (примерно столько составлял дневной прогон лошади). Их содержание обеспечивалось окрестным населением, которое несло «ямскую повинность», введенную еще монголо-татарами (в начале XVIII века заменена налогами).
Население было обязано содержать в порядке дороги и станции, поставлять повозки (подводы), лошадей и корм для них, а также выделять из своей среды служащих для дежурства на станциях и собственно ямщиков – тех, кто занимался извозом государственных чиновников и грузов. Управляло «ямской гоньбой» отдельное учреждение – Ямской приказ.
Стать ямщиком было много желающих – ямщики и их семьи получали освобождение от государственных податей, землю под постройку дома и жалование. Однако работа была не из легких – ямщику требовалась сила и выносливость, нужно было быть трезвым и ответственным.
При вступлении в службу он обещал «на кабаке не пропиваться, никаким воровством не воровать, никуда не сбежать и ямской гоньбы жеребьев своих в пустоте не покинуть». Перевозить требовалось путников, депеши, грузы, также от каждого ямщика требовалось содержать не менее 3 лошадей и следить за их здоровьем.
Вдоль по Тверской-Ямской
В 1693 году Петр Первый издал именной указ об организации почты «от Москвы на Переславль-Залесский, Ростов, Ярославль, Вологду, Вагу». Указ предъявлял строгие требования к работе ямщиков – особенно к перевозке корреспонденции, которую нужно было везти «бережно, в мешках, под пазухою, чтобы на дожде не замочить и в пьяном виде не обронить на дороге (если подмочат или потеряют, то будут подвергнуты пытке)».
«Тройка». Художник Александр Дейнека — Александр Дейнека.
В случае нарушения целости сургучных печатей на государственных письмах ямщика ждало предварительное заключение и доставка в Москву на допрос (а значит, снова пытки). А за каждый час опоздания ямщикам полагался один удар кнутом. В общем, служба была не из легких.
Поэтому постепенно ямщики сформировались как отдельная каста – мастерству управления лошадьми и искусству упряжки, тонкостям службы и лихому ямщицкому свисту учили с ранних лет, и селились ямщики также компактно, отдельными ямскими слободами. Как в Москве, так и в Ярославле (еще одном русском городе, знаменитом своими ямщиками), да и во многих других городах были и есть до сих пор Ямские улицы – там возницы и селились.
В ямщицких семьях сильны были традиции. До конца XIX века безусловной главой ямщицкой семьи была бабушка – так как мужчины проводили большую часть времени в дороге, дом оставался на управление женщин. Ямщики были религиозны, особо почитая святых Флора и Лавра, считавшихся покровителями лошадей – например, главный московский лошадиный торг находился на Зацепе (возле нынешнего Павелецкого вокзала), где и до сих пор стоит церковь Флора и Лавра.
Подорожная от Москвы до Санкт-Петербурга подпоручику лейб-гвардии Егерского полка г. Дурасову. 25 января 1836 — Государственный музей А.С. Пушкина
Для обыкновенного путешественника ямщик работал таким образом. Если были деньги, можно было путешествовать на казенных лошадях, предоставлявшихся почтовой станцией. Для этого нужно было получить подорожную – специальный документ на пользование казенными лошадями и повозкой. Предъявив ее на почтовой станции и оплатив «прогоны» – деньги за прохождение лошадью определенного расстояния – пассажир следовал до следующей станции с ямщиком, который затем возвращался на «свою» станцию.
Конечно, ездить как на казенных, так и на «вольных» лошадях (то есть, без подорожной, просто нанимая ямщиков) было очень и очень дорого. Известная «кавалерист-девица» Надежда Дурова писала о своем путешествии в 1836 году: «С подорожной я заплатила бы от Казани до Петербурга не более трехсот рублей, без нее я издержала ровно шестьсот».
Для сравнения: Александру Пушкину его Михайловское приносило порядка 3000 рублей в год, его жалование коллежского секретаря (10-й класс по Табели о рангах, эквивалент штабс-капитана в армии) в 1822 составляло 700 рублей в год; на рубль можно было купить больше 3 килограммов говядины, а породистая лошадь, которую не стыдно было запрячь в свою карету богатому дворянину, стоила 200 рублей…
В общем, поездки на ямщиках были по карману лишь элите. Зато уж за такие деньги ямщики неслись как угорелые. Аббат Жан-Франсуа Жоржель писал в своем «Путешествии в Петербург в царствование императора Павла I»: «Русские ямщики везут крайне быстро, почти все время лошади несутся вскачь… постоянно рискуешь сломать экипаж и опрокинуться, и приходится угрожать им для того, чтобы заставить их ехать медленнее».
Опытные путешественники из русских заранее брали с собой в багаж запасные оси и ободы для колес, так как знали – они понадобятся непременно.
Прокачу со свистом
Смысл этого фразеологизма именно в сочетании скорости и знаменитого ямщицкого свиста. Хотя Петр своими указами попытался ввести для ямщиков специальные сигнальные рожки по немецкой моде, ямщики их жестко не приняли. Ходила даже легенда о ямщике, который обжег губы кислотой, лишь бы не прикасаться к «басурманскому» рожку.
О своем приближении ямщики сигнализировали свистом и криком, а ко второй половине XVIII века в моду вошли валдайские колокольцы, вешавшиеся под дугу лошадей. Правда, звонили они так громко, что в 1834 указом Николая I езда с валдайскими колокольчиками была предписана лишь фельдъегерским тройкам и пожарным при выезде на пожар.
«Понесли». 1884. Художник Павел Ковалевский — Павел Ковалевский.
Ну а скорость ямщицкого экипажа была значительно выше, чем скорость карет в Европе – не зря боялись иностранцы! Расстояние от Новгорода до Москвы, составляющее 562 версты (около 578 км), ямщик преодолевал меньше чем за трое суток. А Пушкин в «Евгении Онегине» вообще пишет: «Неутомимы наши тройки, и версты, теша праздный взор, в глазах мелькают как забор». Верста, напомню, это 1066 метров!
По словам Пушкина в примечаниях, эту гиперболу он заимствовал у некоего К., известного «игривостью воображения», который рассказывал, что, «будучи однажды послан курьером от князя Потемкина к императрице, он ехал так скоро, что шпага его, высунувшись концом из тележки, стучала по верстам, как по частоколу».
«Портрет императора Николая I в санях». 1850-е. Художник Николай Сверчков — Николай Сверчков.
В общем, для тех времен скорость ямщицкой тройки и вправду была впечатляющей. Тот же Кюстин пишет: «наша тройка понеслась со скоростью четыре с половиной или пять лье в час. Император ездит со скоростью семь лье в час. Железнодорожный поезд с трудом поспел бы за его каретой». Сухопутный льё – 4445 метров, соответственно, его тройка шла со скоростью 20-23 км/ч, а императорская – более 30 км/ч!
Конечно, именно бурное развитие в России железных дорог, стартовавшее в 1851 году с открытием ветки Москва-Петербург, и положило конец ямщицкой профессии. Теперь вся корреспонденция и грузы стали доставляться поездами, на поезда вскоре пересели и пассажиры дальнего следования. Ямщики постепенно вернулись назад в свое сословие – крестьянство, и остались в народной памяти только в фольклоре и классической литературе.
