Уникальные фото детской колонии НКВД
Фотографии из этого альбома публикуются впервые. Создавать подобные альбомы было весьма популярным занятием у сотрудников НКВД. Фотосессии, как сказали бы сейчас, естественно, были постановочные. Фотограф должен был запечатлеть счастливые лица заключённых, уверенно вставших на нелёгкий и, порой, тернистый путь исправления.
В данном случае — заключённых детей. Многим из них только-только исполнилось десять лет. Карточки и пояснительные записи к ним из нашего альбома подтверждают этот факт. Как, например, фотография занятий в 5 «а» классе.
«Школа. кл. 5 «А» на занятиях в коллективе No1». Источник: «Дилетант»
И это не единственное свидетельство, которое нам открывает альбом. На одной из его страниц — фотография некого Карпова-Воробьёва. Надпись на обороте гласит: «На память Ю. П. Бельскому.
Пенза. Музыкальное училище. I курс. 14. III.52 года». Ещё одна фотография — панорамный вид на город Кунгур конца 60-х годов. На обороте надпись: «г. Кунгур Пермской обл. ул. Гоголя д. (далее пробел) Прожили с августа 1941 по октябрь 1945». Детская колония в Кунгуре находилась как раз на улице Гоголя.
Можно предположить, что альбом принадлежал Ю. П. Бельскому, который и вклеил в него в 1952 году фотографию, присланную другом детства Карповым-Воробьёвым.
Фото Карпова-Воробьёва с запиской на обороте. Источник: «Дилетант»
Фото Карпова-Воробьёва с запиской на обороте. Источник: «Дилетант»
Снимок руководства трудовой колонии позволяет установить предположительный период, когда были сделаны эти снимки. На кителе офицеров НКВД мы видим погоны, они появились в Советской Армии после реформы в начале 1943 года, соответственно, фотографии были сделаны после этого периода.
«Руководство трудколонии». Источник: «Дилетант»
Сразу после отъезда семьи Ю. П. Бельского из Кунгура в ноябре 1945 года в трудовой колонии № 1 Управления НКВД по Молотовской области началась прокурорская проверка. Её акты сохранили для нас некоторые факты из жизни детской зоны.
Так в ответе на запрос прокуратуры СССР «О содержании в лагерях и исправительно-трудовых колониях несовершеннолетних заключенных» от 03.01.1945 года прокурор Молотовской области отвечает: «В большинстве случаев несовершеннолетние обуты и одеты в бушлаты взрослых. Обувь и одежда не первого сезона носки, вся реставрированная, поэтому не имеет хорошего вида, так как грязная, заношенная. … Аналогичное положение и с питанием. Наряды на мясо, рыбу, масло, сахар ГУЛАГом высланы с опозданием, … поэтому не представляется возможным своевременно получить продукты. Поэтому производится замена одних продуктов другими… В результате калорийность не выдерживается».
Детская колония находилась на улице Гоголя.
Сохранилось и меню кунгурской трудудовой колонии № 1 за ноябрь 1945 года, одинаковое для нескольких недель: «завтрак: суп из крупы и крапивы; обед: суп из крупы и крапивы, омлет; ужин: суп из крупы, чай». Кроме того, контрольное взвешивание обнаружило недовес в хлебной пайке и полное отсутствие овощей.
Известно, что к началу войны в Кунгурской детской колонии содержалось 1717 детей, на 500 человек больше, чем позволяли вместить лагерные бараки. В документах НКВД встречается такое понятие, как «лимит наполнения лагеря», это значит — количество нар, одежды и питания. В годы массовых репрессий, 1937−38 гг., количество заключённых резко возросло, «лимит наполнения», как и в нашем случае, был значительно превышен. То есть по факту 500 детей Кунгурской колонии не имели индивидуального спального места.
Однако вернёмся к фотоальбому, в нём мы находим и несколько фамилий «социально опасных детей», содержавшихся в колонии. Например, запечатлён акробатический этюд в исполнении воспитанников коллектива № 2 Коваленко и Сафронова.
Вдали сразу за участниками этюда хорошо просматривается колючая проволока, которая по периметру окружала всю детскую зону с двумя жилыми бараками и производственными помещениями. Ещё на ряде фотографий мы также видим внушительные заборы, окружающие «детскую зону» и «производственную зону».
«Духовой оркестр». Источник: «Дилетант»
Надо сказать, что в данном случае «коллективами» назывались отряды, в которых находились малолетние заключённые, каждый из отрядов располагался в отдельном жилом бараке. Спали дети на двухъярусных деревянных нарах. Нары эти можно увидеть и в нашем альбоме на фотографии красного уголка коллектива № 1 в левом углу снимка. Для постановочной фотографии их стыдливо прикрыли пёстрой занавеской. Акты прокурорских проверок, которые пройдут здесь в 1945 году, зафиксируют такой факт: дети в Кунгурской колонии были размещены в двух бараках с 4-х местными нарами «вагонной системы».
Объектив камеры запечатлел и суровые лица подростков, разбирающих на товарищеском суде недостойное поведение своего солагерника. Надпись на странице альбома повествует нам, что мы наблюдаем заседание конфликтной комиссии в коллективе № 1.
В альбоме зафиксирована и практика использования детского труда на тяжёлых производствах. Мы видим кадры работавшей на детской зоне лесопилки. Запечатлён и подросток в рабочей робе в машинном отделении генератора электростанции. Сохранившиеся документы позволяют нам утверждать, что детский труд использовали и на лесоповале. У детской колонии была своя лесосека. Также известно, что в Кунгурской колонии был свой кожевенный завод, обувная фабрика, баянный и трикотажный цеха, две сельскохозяйственные фермы в пригороде.
В Кунгурской детской колонии одновременно содержались дети обоих полов. На фотографиях мы видим и мальчиков, и девочек. Документы также подтверждают этот факт: в 1934 году здесь находилось 800 «воспитанников» — так называли заключённых трудовой колонии, из них 210 девочек.
За детьми репрессированных велось особое наблюдение.
Фотографии альбома фиксируют и большое количество тяжёлой техники, которую использовали в колонии. Её, естественно, дети в силу своего возраста обслуживать не могли. Из актов прокурорских проверок за июнь 1945 года мы узнаём, что на производстве в качестве начальников цехов, мастеров и рабочих высокой квалификации работали взрослые заключённые, осуждённые по 58-й статье. Этот факт, по мнению прокурора, крайне вредно сказывался на подрастающем поколении. Дело дошло до заместителя министра внутренних дел СССР Бориса Обручникова. Последний своим приказом разрешил работать взрослым заключённым, осуждённым по 58-й статье, в детской колонии города Кунгура.
«Акробатический кружок. кол. No1». Источник: «Дилетант»
Начиная с 1930 года большую часть «воспитанников» колонии составляли так называемые «социально опасные дети». То есть дети, родители которых репрессированы за контрреволюционную деятельность органами НКВД. За такими детьми велось особое наблюдение и за малейшие провинности на них заводили уголовные дела. Так, в 1938 году нескольких воспитанников Кунгурской колонии обвинили в «террористических намерениях». Далее цитата: «…ночью собирались, вели разговоры о тайге, о прочитанных книгах, о возможности построения гиперболоида системы инженера Гарина, … при помощи которого можно бы было уничтожить работников НКВД».
В начале 1940 года при колонии было организовано целое отделение для содержания осуждённых несовершеннолетних за опоздания на учебу или работу. Много детей подпали под Указ от 7 августа 1932 года «Об охране имущества государственных предприятий, колхозов и кооперации и укреплении общественной (социалистической) собственности». На основании этого документа за кражу горсти зерна или нескольких картофелин людей отправляли в лагерь на 10 лет.
