Почему крестьяне были не рады отмене крепостного права?
Отмену крепостного права в деревне встретили без особой радости, а кое-где мужики даже взялись за вилы – думали, помещики их обманывают.
В столице государства российского неспокойно. Наступила середина марта 1861 года. Что-то будет… Смутные тревоги и надежды витают в воздухе. Император изволит вскоре объявить о важном решении — вероятно, крестьянского вопроса, что так давно обсуждается. «Дворовые люди» ждут воли, а их господа боятся — не дай бог народец выйдет из повиновения. В сумерках по Гороховой, Большой Морской и другим улицам тянутся к тринадцати съезжим дворам возы с розгами, а за ними чеканят шаг солдатские роты. Полиция принимает их в подчинение и готовится к волнениям после прочтения царского манифеста.
И вот настало утро 17 марта, и манифест об освобождении крестьян зачитан, однако в Петербурге и Москве спокойно. Крестьян в это время в городах мало, уже разъехались с сезонной работы по деревням. Священники и чиновники читают народу документ Александра II там, на земле: «Крепостное право на крестьян, водворённых в помещичьих имениях, отменяется навсегда». Император следует своему обещанию: «Мы положили в сердце своём обет обнимать Нашею Царскою Любовию и попечением всех Наших верноподданных всякого звания и сословия…». То, чего думающие русские люди жаждали целое столетие, сделано! Александр Иванович Герцен пишет из-за границы о царе: «Его имя теперь уже стоит выше всех его предшественников. Он боролся во имя человеческих прав, во имя сострадания, против хищной толпы закоснелых негодяев и сломил их. Это ему ни народ русский, ни всемирная история не забудут… Мы приветствуем его имя освободителя!»
Манифест 19 февраля 1861 г., титульный лист.
Не зря Герцен радуется. Русский крестьянин наконец-то получил волю. Хотя… не совсем. Иначе зачем готовить розги и вводить в столицу войска?
Землю крестьянам?
Вся проблема в том, что крестьян освободили без земли. Потому правительство и боялось волнений. Во-первых, дать волю всем и сразу оказалось невозможно хотя бы потому, что на проведение реформы требовалось два года. Пока в каждую деревню огромной России доедет грамотный человек и составит уставные грамоты и всех рассудит… А в это время всё будет по-прежнему: с оброком, барщиной и прочими повинностями. Только после этого крестьянин получал и личную свободу, и гражданские права, то есть выходил из практически рабского состояния. Во-вторых, даже это не означало конец переходного периода. Земля оставалась в собственности помещиков, а значит, земледельцу придётся ещё долго зависеть от собственника — пока не выкупит у него свой надел. Так как всё это обмануло надежды крестьян, они стали роптать: как это — свобода и без земли, без домов и угодий, да ещё годами платить барину?
Манифест и Положение о крестьянах читали в основном в церквях местные батюшки. Газеты писали, что весть о свободе встретили с радостью. Но на деле люди выходили из храмов с поникшей головой, хмурые и, как писали очевидцы, «в недоумении». Министр внутренних дел П. А. Валуев признавал: манифест «не произвёл сильного впечатления в народе и по содержанию своему даже не мог произвести этого впечатления. (…) «Так ещё два года!» или «Так только через два года!» — слышалось большей частью и в церквах, и на улицах».
Историк П. А. Зайончковский приводит типичный случай, который произошёл с одним сельским священником — ему пришлось остановить чтение царского документа, так как крестьяне подняли страшный шум: «Да какая же это воля?»; «В два-го года-то все животы наши вымотают». Публицист Ю. Ф. Самарин 23 марта 1861 г. писал: «В толпе слышались отзывы: «Ну, не того мы ждали, не за что и благодарить, нас надули» и т. п.».
*Чтение положения 19 февраля 1861 года*. Худ. Григорий Мясоедов, 1873.
Село Бездна и бездна проблем
В 42 губерниях империи дошло до волнений — большей частью мирных, но всё же тревожных. За 1861−1863 гг. произошло более 1100 крестьянских выступлений, вдвое больше, чем за предшествующие пять лет. Протестовали, конечно, не против отмены крепостничества, а против такой отмены. Крестьяне думали, что обманывают их помещики — подкупили священников и дурят, а настоящую царскую волю и манифест скрывают. Ну, или корысти ради трактуют его по-своему. Мол, не мог царь русский такое придумать!
Народ сбегался к грамотным людям и просил их истолковать манифест правильно — в крестьянских интересах. Затем они отказывались отрабатывать барщину и платить оброк, не дожидаясь никакого двухгодичного срока. Увещевать их было сложно. В Гродненской губернии около 10 тыс. крестьян отказались нести барщину, в Тамбовской — около 8 тыс. Выступления продолжались два года, но пик их пришёлся на первые несколько месяцев. В марте крестьянские волнения усмиряли в 7 губерниях — Волынской, Черниговской, Могилёвской, Гродненской, Витебской, Ковенской и Петербургской. В апреле — уже в 28, в мае — в 32 губерниях. Где не получалось успокоить людей уговорами, где били священников и громили волостные конторы, приходилось действовать силой оружия. В подавлении выступлений участвовало 64 пехотных и 16 кавалерийских полка.
*Страдная пора. Косцы*, худ. Г. Мясоедов.
Не обошлось без человеческих жертв. Настоящее восстание подняли крестьяне села Бездна в Казанской губернии. Мужики сбежались к наиболее грамотному из них — Антону Петрову, и он подтвердил: царь дарует волю немедленно, и ничего они помещикам больше не должны, а земля отныне — крестьянская. Так как он говорил то, что все желали услышать, молва о Петрове быстро дошла до окрестных селений, гнев народа и отказ от барщины стали массовыми, а в Бездне собрались 4 тысячи крестьян. Генерал-майор граф Апраксин подавлял бунт с 2 ротами пехоты. Так как бунтовщики отказались выдать Петрова, граф приказал стрелять по ним (к слову, совершенно безоружным). Через несколько залпов Петров сам вышел к генералу из окружённой народом избы, но солдаты уже успели убить 55 крестьян (по другим данным, 61), ещё 41 человек скончался позже от ран. Эту кровавую расправу осудили даже губернатор и многие другие чиновники — всё-таки «мятежники» никому не причинили вреда и не держали в руках оружия. Тем не менее военный суд приговорил Петрова к расстрелу, а многих крестьян — к наказанию розгами.
Секли непокорных и в других сёлах — по 10, 50, 100 ударов… Где-то, наоборот, крестьяне погнали карателей. В Пензенской губернии в селе Черногай мужики с вилами и кольями заставили отступить пехотную роту и взяли в плен солдата и унтер-офицера. Затем в соседней Кандиевке собрались 10 тысяч недовольных помещиками. 18 апреля генерал-майор Дренякин пытался уговорить их прекратить бунт — не помогло; затем он угрожал им — без толку. И тогда генерал, хотя и понимал, что крестьяне искренне заблуждаются в толковании императорского манифеста, отдал приказ дать залп. Тогда бунтовщики подняли руки: «Все до одного умрём, не покоримся». Жуткая картина… Вот что, по воспоминаниям генерала, произошло после второго залпа: «Я показал подвинувшейся ко мне толпе походный мой образ (благословение матери) и клялся пред народом, что говорю правду и правильно толкую высочайше дарованные крестьянам права. Но клятве моей не поверили». Стрелять тоже оказалось бесполезно. Пришлось солдатам арестовать 410 человек, только тогда остальные разбежались. Усмирение Кандиевки стоило жизней 8 крестьян. Ещё 114 человек поплатились за неповиновение. Шпицрутены, розги, ссылки на каторгу, тюрьма.
Антон Петров выходит к войскам, держа над головой положение о крестьянах.
Количество случаев, в которых пришлось подавлять волнения войсками, никто не считал, но речь идёт о нескольких сотнях. Иногда появления пехотной роты и разъяснений офицеров хватало, чтобы крестьяне поверили в подлинность Манифеста и успокоились. За всё время не погибло ни одного военного — лишнее подтверждение тому, что гневался народ не на государя и не на государевых людей в мундирах. К счастью, история Бездны и Кандиевки — исключения. В большинстве случаев удавалось усмирить народ уговорами, угрозами или небольшими наказаниями. К середине 1860-х годов волнения сошли на нет. Крестьяне смирились со своей горькой участью.
***
Трагедия отмены крепостного права заключается в том, что эта реформа — без сомнения, самая сложная в жизни великого Александра II — не могла быть быстрой и безболезненной. Слишком глубоко крепостничество пустило свои корни в жизнь народа, слишком сильно определяло все отношения в обществе. Государство опиралось на людей, значительную часть которых кормила крепостническая система, и не могло отнять у них всё, но в то же время не могло выкупить у них землю целиком. Лишить имущества корыстных дворян — погибель для царя и государства, но и держать в рабстве миллионы людей — тоже. Единственное возможное решение, которое и принял Александр в этой патовой ситуации, — попытка провести компромиссную реформу: освободить крестьян, хотя бы и обязав их заплатить выкуп (выкупные платежи отменили только в 1905 году). Да, это решение получилось не самым удачным. Как писал Некрасов, «одним концом по барину, другим по мужику». Но, так или иначе, с рабством было покончено.
