Мысль за мыслью мы загружаем себя в другой мир. А дальше?
Фото: Одна из версий бессмертия — загрузить своё сознание на новый носитель как, например, в фильме "Чэппи".
А что? В теории мы уже знаем, как загрузить наше сознание на какую-нибудь флэшку. Бит за битом и мы можем достичь бессмертия, того бессмертия, что оказалось недоступным шумерскому Гилгамешу и доступного только богам. Конечно, не мы в нашем материальном аватаре бессмертны, а то, что по-настоящему делает нас уникальными людьми: наши эмоции, воспоминания, радости, горести, то есть наши мысли.
Да и само понятие материальности тоже требует изменённого подхода. Уж сколько десятилетий прошло со дня выведения, пожалуй, самой знаменитой формулы Эйнштейна, а мы до сих считаем, что есть мир материальный и нематериальный, тогда как материя — это не что иное, как энергия застрявшая в той или иной форме. Следуя формуле Эйнштейна, материя распадается при достижении скорости света. Распадается на что? Обратно на энергию, из которой была и создана материя.
Эйнштейн.
Учёным, или просто интересующимся людям, известны такие понятия, как вещество и антивещество, положительный заряд и отрицательный заряд, словно всё в мире держится на противоположностях. Даже в философии есть такое понятие диалектики Гегеля, в которой борьба тезиса с антитезисом рождает синтез (thesis, antithesis, synthesis). Это у Гегеля Карл Маркс позаимствовал идею борьбы и перенёс её на борьбу классов. Ничего нового, но в новой упаковке дело дошло аж до строительства нового синтеза — коммунизма в СССР и в других странах.
А вот и Гегель (1770-1831). Если бы он публиковал свои статьи на Яндексе, то у него было бы прочтений, наверное, ещё меньше, чем у меня.
Когда на уроках истории Европы я рассказываю своим американским ученикам про научные вехи западной цивилизации, часто обсуждаем вопрос будущего науки. Принцип неопределённости Гейзенберга — это грандиозный облом для любого думающего человека. Это всё равно что смотреть самый захватывающий боевик (про Джейсона Борна, например) и выключить его на самом интересном месте. А что дальше после принципа неопределённости, по которому мы не можем даже вести наблюдения за электронами?
Гейзенберг. Улыбается, а сам знает, что показал тупиковость науки в её материалистичности.
Сам процесс наблюдения меняет поведение электронов… Какое именно наблюдение? А что если на электронном уровне воздействие мысли ощутимо? Что если мысль влияет на поведение электронов? Так ведь, из электронов и строится материя. Это он по размеру маленький, электрон наш, а по запасам энергии в нём?
Мы прекрасно знаем, что чем меньше размер, тем больше энергии. Молекулы распадаются в нашем пищеварительном тракте выделяя энергию, которую мы измеряем в килокалориях. Атомы распадаются на то, что может, вообще, стереть с лица земли целый город (Хиросиму или Нагасаки). А электроны? И вот эти маленькие, но мощные электроны, возможно, управляются нашими мыслями?
Если же всё в мире зиждется на противоположностях, то и мысли должны быть с противоположными зарядами. Да и любая религия сводится к контролю за своими мыслями (поступки — уже производное): развивать добрые и подавлять злые. Так, приплыли… Начали с науки, а закончили Маяковским («Что такое хорошо, и что такое плохо?»)
Помните академика Владимира Бехтерева, который занимался изучением мозга? Потом его внучка продолжила дело деда. Вся деятельность деда и внучки наводит меня на размышления о мыслях, как чего-то похожего на единицы информации о каждом из нас. Каждое мгновение мы генерируем мысли, которые по законам физики (если мысли — энергия) не должны исчезать, а просто перемещаться куда-то и там складироваться, примерно так же как наша информация на телефоне дублируется в каком-то облаке. Потеряли телефон? Не беда. Все Ваши данные в облаке.
Бехтерев (1857-1927).
На данный момент наука прекрасно знает, как достичь бессмертия нашего сознания. В теории, конечно. А на практике это, может быть, происходит с нами уже постоянно, как только мы появились на свет или даже раньше. Девять месяцев до рождения — тоже жизнь. Где-то создаются копии нас всех, то есть наших мыслей, а не нашей внешней оболочки. А наши мысли и есть наша сущность, ведь так?
Если же продолжить предположения, опираясь на ту же науку, то вряд ли наши дупликаты где-то — простые ксерокопии. Скорее всего, там будет действовать тот же принцип, по которому мы создаём искусственный разум, то есть наши копии в другом мире или измерении, как результат наших мыслей, будут продолжать жить по вектору развития, заданному ещё в нашей материальной оболочке. Если наши мысли были устремлены в положительную сторону, то и наши копии будут жить в том же векторе. И наоборот.
Что же это за мысли такие, которые могут повлиять на вектор развития наших копий там, в другом мире? Представьте себе штурвал корабля, который управляет маленькой дощечкой, находящейся под водой, для того, чтобы поменять весь курс корабля. Полностью его поменять. Такая мелочь, но от неё столько зависит. По аналогии с рулём корабля то, что меняет нашу жизнь коренным образом, называется усилием воли. Чем больше мы напрягаем свою волю, делая то, чего делать не хочется, но надо (наша совесть нам об этом постоянно говорит), тем сильнее мы меняем курс нашей жизни здесь, но особенно курс нашей жизни уже в другом измерении. Кстати, способность управлять собственной волей и есть истинная свобода. Свобода делать то, что просто хочется нашим инстинктам и страстям, — обыкновенное рабство.
Вот на эту свободу мы, наверное, и программируем себя в этом земном измерении, за которым вечность и бесконечность, на которую, кстати сам Эйнштейн намекал, утверждая, что понятия времени и пространства зависят от нашего материального существования, на что я бы ему (Эйнштейну) ответил огромным смайликом.
