Какой одеколон в СССР и России пили вместо водки?
О том, что во времена СССР деклассированные личности употребляли внутрь одеколон, знают все. Но мало кто в курсе, что обычай этот возник ещё за 300 лет до советской власти, во времена Петра I. Правда, тогда эту жидкость называли унгарской водкой. А в начале XX века одеколон стали гнать чуть ли не в каждой аптеке.
Датой рождения одеколона считают 1709 год. Именно в этом году приехавший в Кёльн итальянец Джованни Мария Фарина решил удивить мир своим новым изобретением — ароматным спиртом, который он перегонял по особой технологии и в котором было от двух до пяти процентов душистых веществ. Изобретение было встречено на ура. Его прозвали eau de Cologne — о-де-колон, что значило «кёльнская вода».
Личный ящик императора
Европейцы в те годы как-то не особо радели о гигиене тела и старались лишь обтираться различными душистыми водами, однако запах трав быстро выветривался, а запах немытого тела оставался. Одеколон же оказался на удивление стойким. Вскоре моду на новое средство подхватили парижане, а в Россию одеколон попал в качестве трофея в 1719 году — видимо, император Пётр Великий захватил ящик пахучего снадобья во время Северной войны со шведами. Ящик этот был тотчас же объявлен собственностью его императорского величества. Стойкий аромат одеколона так понравился императору и его приближённым, что уже в 1724 году торговцы парфюмерией «ароматники» стали официально завозить его в Россию.
Поначалу Пётр запретил производство одеколона в стране, считая, что на местном материале настоящий одеколон не сделаешь. Это привело к противоположному результату — одеколон стали подделывать. Например, вместо того чтобы брать лучший винный спирт и настаивать его в течение года на лепестках розмарина, ушлые коммерсанты брали водку и разливали её в пузырьки, в которые уже было добавлено по несколько капель белого розмаринового масла. Простой народ уже тогда сообразил, что вот этот самый «одеколонь», который, по сути, представлял собой слегка ароматизированную водку, прекрасно пьётся.
Известно, что волшебную «кёльнскую воду» в качестве подарка императрице Екатерине II преподнёс король Фридрих II. Императрица оценила подарок, и к концу XVIII века одеколон приобрёл настоящую популярность. Например, полководец Александр Суворов пользовался только «лавандовой водой» и не признавал другой парфюмерии.
Предмет первой необходимости
В XIX веке Россия буквально пережила расцвет парфюмерии. Светские франты, согласно моде, должны были благоухать, подобно цветам в оранжерее. Мужчины пудрились, румянились, натирались кремами и, конечно же, одеколонились, причём некоторые так сильно ароматизировали свои костюмы и платки, что буквально удушали всех вокруг. Одеколон, как более «грубый» аромат, использовали для того, чтобы надушить стельки в обуви. Таким образом, даже от башмаков какого-нибудь петербургского щёголя пахло цветами. Говорили, что критик Виссарион Белинский тихо ненавидел поэта Алексея Кольцова за его неумеренное использование парфюма. «Охота же вам прыскаться и душиться какою-то гадостью, — выговаривал он Кольцову, — от вас то каким-то бергамотом пахнет, то гвоздичкой. Это нехорошо».
Одеколон стал предметом первой необходимости. Как только его не употребляли! Им натирали виски при головных болях, давали нюхать дамочкам, упавшим в обморок, нюхали, чтобы успокоить нервы или, наоборот, взбодриться, одеколоном обтирались. А князь Павел Енгалычев, увлекавшийся медициной, рекомендовал полным людям, чтобы похудеть, обтираться фланелью с одеколоном «до пота» в качестве физической нагрузки.
Именно одеколоном позволялось пользоваться вдовам в течение траура. Его прямой запах считался в дни траура более приличным, чем утончённые ароматы духов.
Изготовлением одеколонов увлекались скучающие помещики. Они выращивали в оранжереях поместий различные цитрусовые культуры, тропические цветы и восточные травы и пытались соединять их в спиртовой основе. Например, иностранный садовник князя Николая Шереметева, по словам его друзей, производил eau de Cologne намного лучше того, что имелся в продаже. Уже тогда у Шереметева возникла идея открыть собственное производство «душистой воды». Поэтому в середине XIX века в России можно было приобрести не только импортные одеколоны, но и одеколоны местного «разлива». Особенно преуспели в этом «Брокар и К°», фабрики Герке и Альфонса Ралле, заведения Мусатова, Руднева, Третьяковой, Шевелкиных и другие. Горожане в буквальном смысле слова «цвели и благоухали». Товарищество «Брокар и Ко» каждый год увеличивало выпуск одеколона в несколько раз, а в 1913 году произвело 2500 тысячи флаконов.
Народный продукт
Разумеется, очень быстро наравне с качественной продукцией столичных парфюмерных домов в России появилось производство местного «народного» одеколона. Предприниматели в российской провинции очень быстро поняли, что в отличие от водки и вина за него не нужно платить акцизный сбор государству, и производство поддельного одеколона расцвело махровым цветом. По сути, народный одеколон был просто хлебным вином, в которое капнули немного душистого масла. И если водка была качественной, то пить, такой продукт можно было без опаски за здоровье. А главное — он был гораздо дешевле тех марок, что производились официально.
Уже в 1844 году тревогу забили легальные производители «душистой воды» — у них упали продажи. Они направили в Сенат прошение с просьбой запретить ввоз в столицы изделий провинциальных «парфюмеров» или хотя бы позволить им осуществлять надзор за качеством продукции. Однако кабинет министров просителям отказал.
В общем, попытка не удалась; тем не менее в России стали внимательнее относиться к качеству продукции. С этого года, если производитель одеколона привозил свой продукт в другую губернию, он должен был известить об этом местный откуп, и чиновники были обязаны проверить качество продукции и «освидетельствовать бочки и бутыли». Если чиновнику всё же казалось, что продукцию можно употреблять внутрь, то к проверке качества следовало привлекать местных врачей.
Слеза комсомолки
С «народным» одеколоном, как с суррогатом спиртного напитка, правительству Российской империи пришлось бороться вплоть до начала Первой мировой войны.
В 1865 году власти были вынуждены запретить продавать одеколон в аптеках, так как аптекари то и дело попадались на продаже такого объёма это средства, который невозможно было объяснить использованием по назначению. Отныне одеколон аптекари могли изготавливать только по рецепту врача, а если же они хотели производить его для продажи, то должны были купить патент, а производство размещать в другом здании.
Кстати, в других странах тоже существовала подобная проблема — дешёвый ароматизированный неочищенный спирт в Европе потребляли в основном дамы, которых называли «одеколонщицами».
В Британии дошло до того, что власти были вынуждены открывать лечебницы для женщин-алкоголичек.
Спрос на одеколон вырос во время Первой мировой войны. Разумеется, его употребляли внутрь — пили на фронте, пили рабочие заводов. Например, работники Брянского механического завода употребляли лимонный, апельсинный или рябиновый одеколоны, которые изготавливались специально для употребления внутрь.
В 1917 году употребление одеколона стало настоящим бедствием. Парфюмерные фабрики превратились в настоящие водочные заводы, причём использовали самые дешёвые ингредиенты — неочищенный спирт и дешёвые ароматизаторы. Всё это било по здоровью населения.
Советская власть тоже пыталась бороться с употреблением одеколона, однако это оказалось бесполезным: стоило водке подорожать или исчезнуть с прилавков, как народ переходил на одеколон и лосьоны — проще говоря, пил всё, что горит. Если помните, рецептура легендарного коктейля «Слеза комсомолки» из поэмы в прозе Венедикта Ерофеева «Москва-Петушки» включала в себя по 15 граммов одеколонов «Вербена» и «Лаванда», 30 граммов лосьона «Лесная вода», по 150 граммов зубного эликсира и лимонада и 2 грамма лака для ногтей. Все это следовало перемешать веточкой из жимолости. Вот такой советский юмор, в котором была большая доля правды.
