Детские концлагеря: Геноцид детей в Канаде
Всем известно, что во время Второй мировой войны в Германии проводилось множество медицинских экспериментов над «неполноценными», то есть ущербными в расовом понимании детьми. Дети евреев, цыган, славян попадали наравне со взрослыми в концентрационные лагеря, где ими с пристрастием занимались доктора. Однако такие эксперименты на детях ставили не только нацисты…
Квебек был единственной канадской провинцией, где официальным языком считался французский, а жители почти поголовно были потомками французских переселенцев и католиками. Влияние церкви распространялось на все сферы жизни — не только на семейные ценности, но и на образование, медицину и политику. Так уж исторически сложилось.
Вне церковного брака
В конце XIX века в квебекских школах почти половина учителей имела духовный сан. К середине XX века положение улучшилось, но ненамного. Большинство больниц и других медицинских учреждений находилось под патронатом церкви, а то и вовсе ей принадлежало. Вся общественная и политическая жизнь Квебека шла с оглядкой на церковь. Неудивительно, что даже при либеральных правительствах Квебек сильно отставал от прочей территории Канады. А когда в 1936 году к власти пришёл Национальный союз — партия самых ярых консерваторов, в Квебеке более чем на 20 лет установилась совершенно отвратительная для нормальной жизни атмосфера. Руководитель партии Морис Дюплесси опирался именно на церковь и церковные ценности. Он выдвинул лозунг «Небеса — голубые, ад — красный». Само собой, тут же началась охота на коммунистов и прочих левых, некатолические газеты и журналы были закрыты, профсоюзы и женское движение разгромлены, несчастные иеговисты преданы травле и судам как во времена инквизиции. В своём кабинете в Национальном собрании Дюплесси сразу же повесил распятие.
В годы, когда он стоял во главе правительства, признавался только церковный брак, женщины были практически бесправны, детей, рождённых вне церковного брака, могли отнять у матерей, поскольку рождение такого ребёнка приравнивалось к церковному греху. Считалось, что такой ребёнок уже обречён пойти по стопам своей дурной матери — то есть станет грешником. Поэтому церковь принимала все меры для спасения ребёнка — изымала от родившей его женщины и передавала либо на усыновление, либо в сиротский приют. Никакой социальной помощи от квебекского государства такие женщины, разумеется, не получали. Им приходилось выбирать: голодная смерть или же расставание с ребёнком. Многие рыдали, но подписывали отказы от детей. Знаменательно, что изымали детей не только у матерей-одиночек, но и из семей, которые попросту не были католическими — у англикан, православных, лютеран, иеговистов и прочих, не «истинно верующих», не говоря уже о тех, кто вообще в Бога не верил. Не было венчания в католической церкви — отдавай ребёнка. Это дитя греха. И отстоять свои права родители не могли — ребёнка изымали по закону, действующему в Квебеке.
Так дети попадали в государственную систему. А поскольку школами, приютами и больницами распоряжалась церковь, то дети попадали в сугубо церковную систему. И для них начинался кромешный ад. Считается, что за 20 лет сквозь врата этого ада прошло более 300 тысяч переданных в приёмные семьи детей и ещё более 100 тысяч несчастных, попавших в сиротские приюты. В 1960-е годы, после смерти неугомонного премьера, их, чтобы отличить от других квебекских сирот, стали называть сиротами Дюплесси.
Ад Дюплесси
Как уже говорилось, все приюты в Квебеке подчинялись церкви. И дети попадали в очень строгие учреждения монастырского типа. Выжившие сироты рассказывали потом о постоянном холоде, голоде, жестокой дисциплине с постоянными наказаниями, карцерами и обязательной мерой перевоспитания — регулярным битьём. Детей с самого раннего возраста заставляли подниматься на утреннюю молитву на рассвете, спали они на жёстких матрасах и в неотапливаемых помещениях, кормились на три десятка долларов в месяц. Простуда не считалась поводом, чтобы ребёнок оставался в постели, — он должен был идти вместе со всеми на молитву. Только когда зашкаливала температура и начинался бред, ребёнка оставляли в постели.
При Дюплесси была провернута одна очень интересная схема «распила» государственных денег. Номинально на содержание ребёнка-сироты приютам выплачивалась субсидия, которая была заведомо мала, а на содержание ребёнка с отклонениями в развитии полагалась сумма в три раза больше. И росчерком пера Дюплесси перевёл все приюты в разряд учреждений для содержания душевнобольных.
Совершенно здоровым детям начали ставить диагнозы психиатрического порядка. Конечно, приютские дети отставали в развитии из-за недокорма, были измучены наказаниями и несколько отличались от сверстников, воспитанных в атмосфере любви. Но они не были ни олигофренами, ни имбецилами, ни душевнобольными. А именно такие диагнозы им ставили. И вместе с диагнозами им следовало получать медицинское лечение.
Психиатрия Квебека в середине XX века была специфической. Тогда передовым методом считалось рассечение лобной доли мозга. Считалось, что такая операция мгновенно превращает агрессивного или неуправляемого больного в послушного и внушаемого члена общества. Разумеется, приютские дети, выживающие в зверских условиях, были часто упрямыми и своевольными. Им всем полагалось пройти лечебные процедуры.
Начинались эти процедуры с ещё одного передового метода — электрошока, который применялся не реже раза в неделю и практически для всех несчастных. Если электрошок не давал необходимых результатов, то переходили именно к лоботомии. Под местным наркозом, без наркоза или же после все того же электрошока ребёнку вводили инструмент либо через нос, либо в области глазницы и делали разрез. Во многих случаях результаты были самые плачевные — ребёнок терял не только бойцовские качества и собственную индивидуальность. Его интеллект мог опуститься до сфабрикованного диагноза «дебилизм», он мог получить парезы или паралич, а некоторые и вовсе попросту умирали. Впрочем, и электрошок давал тоже негативные последствия. Недаром оба метода после бурного увлечения ими позднее признали недопустимыми. Но в 1940-1950-е годы они полным ходом «оттачивались» на детях Квебека.
Кроме того, на детях в целях как рапортовали доктора, «улучшения их психического статуса» испытывались разного рода психотропные лекарства. Их обездвиживали сильными нейролептиками, на пару дней запаковывали в смирительную рубашку, бросали в тёмные комнаты и т.п. Не так ли поступали доктора и в концлагерях Германии?
Искалеченные и забытые
Когда мир заинтересовался тем, что происходило в квекбекских приютах, открылась ещё одна неприглядная деталь. Поскольку сироты были безответны и, как душевнобольные, не могли впоследствии выступить с обвинениями против своих мучителей, их использовали также и в сексуальных целях. Быть хорошеньким мальчиком или девочкой в квебекском приюте — это был приговор. Такого ребёнка могли продать в сексуальное рабство, а могли использовать сами сестры и братья, которым следовало их защищать. Эксплуатация живых сексуальных «игрушек» была такой нещадной, что некоторым пришлось делать операции по восстановлению половых органов.
К 14-15 годам они теряли всю сексуальную привлекательность и выглядели настоящими стариками. Так что разделяли стандартную судьбу остальных обитателей приютов — некрасивых, дефективных, уродливых, которые использовались для других целей — бесплатного детского труда. К трудовому воспитанию питомцев в приютах относились очень серьёзно. У детей была обязательная норма, при её невыполнении полагалось наказание.
А в 18 лет сирот попросту выпихивали на улицу. Им полагалось самостоятельно устроиться в нормальной жизни.
Только сироты совсем не знали, что такое нормальная жизнь. Поэтому попадали в тюрьмы, гибли на улицах, и никто не считал тогда, сколько из них стало маргиналами. Целое поколение детей погибло либо в застенках приютов Дюплесси, либо после выпуска из их стен. А от жертв медицинских экспериментов, как стало известно уже в 1990-е годы, осталось целое приютское кладбище.
Изнасилованные или каким-то иным образом искалеченные дети со временем создали комитет «Сирот Дюплесси», который требовал расследовать преступления премьера, умершего в 1959 году. Но в современном Квебеке этой темы боятся, как огня.
И стараются стереть отвратительную для имиджа Квебека страницу истории.
