Бой Руслана с Головой
Над рекой туман,
За рекой граница!
Ну-ка, брат-баян,
Что-то мне не спится…
(Слова из лирической песни советских времён для милой черноглазой Маруси)
Что ты тут мне «баяны» разводишь, ДЕЛО надо делать, не лясы точить?!
(Подслушано на гаражах)
Сидит в придорожной пыли мальчишка лет 5-6 и горько плачет, слёзы по грязным щекам размазывает. Едет мимо на ослике седовласый и бородатый старец… Остановился возле мальчишки, слез с ослика, спрашивает:
— Чем помочь тебе, молодой человек? Чем ты так огорчён, что плачешь навзрыд?
— Огорчён… Отойди лучше, а то я нервный совсем!
— А что это вдруг – нервный?
— Да-а-а… Как же мне не быть нервным?!!! Три месяца внутри мамки я думал: родит меня мамка или не родит? Оставила, значит, родит. Потом следующие три месяца я думал: женится мой папка на моей мамке или не женится? Не женился… Оставшиеся три месяца я думал: возьмёт моя бабка меня на воспитание или не возьмёт? Взяла. Вот, и жили мы с ней, как получится… А теперь вот в школу, говорят, пора… А мне она нужна, та школа? Там на экзаменах, говорят, ребят режут (ну, в теперешнее-то время – на ЕГЭ), а я той школе – нужен? И вот как тут не быть НЕРВНЫМ?!!!
— Старец вздохнул, почесал в затылке… Сказал:
— Нервы – это не главное. Главное – у тебя есть сердце, солнышко! И голова у тебя есть, думать – может, если она будет твоё сердце уважать, ты – справишься со своими слезами, и никакая школа тебя не испугает!
Сказал, взлохматил на голове мальчика волосы, поглядел ему в глаза и… потрусил на ослике дальше.
(Житейский «б-АЯ-н»).
Б-ая-Н – БояН – Боа-ай-Н – b-0I-n – «воин» (нови — Ивон – Ivan – Иван, IV-[ei]n, I-one) – boy-in… «лоб-в-нутре», в смысле «в Че-реп-ушке»… или… «в натуре»… Встретилось ещё в нашей авторской группе в публикациях и Ivan-го (Иванко), в переводе — почти «Айвенго». Интересно (блудный сын, возвращающийся инкогнито после крестового похода), «Айвенго» был «рыЦАРЁМ», прямо-таки «лишённым наследства» собственным родным отче, а именно наш Иван оказался почему-то «не помнящим родства», манкуртом. Вполне может сказочно обернуться и Иван-go, Иваном, идущим по пути познания мироустройства, мира и МИРОЗДАНИЯ, вспоминающим, или восстанавливающим подзабытое РОД-S-TWO (S-WORD-OT, с мечОМ, словОМ и… STO-100-OST? сиРЕЧЬ, многоликой информацией, in-form-АССИЕЙ, ИN-for-МАРС-i-[ei])…
Такое вот получилось вступление – отступление от сюжетной линии. Вернёмся к НАЧАЛУ поэмы и проследим путь взросления способа мышления РУСЛАНА («Не отпадёт голова, так прирастёт борода»), благополучно миновавшего и фарлафов возраст, и рогдаев возраст, и даже возрастные особенности ратмирова мышления, да-да несколько идеализированные…
По молодости ума всё, думающего (мечтающего, «меч»-таящего), что семейная жизнь – это всенепременно «тишь да гладь, да Божья благодать» и все 33 удовольствия от жизни: сам – с бородой и на белом коне, жонка – в длинном вышитом сарафане и с прибранными косами, дитя – жизнерадостное, румяное и кучерявое… в общем, БАУНТИ, «Райское наслаждение» на одном отдельно взятом семейном островке. ОНА к нему обращается исключительно: «СВЕТ ОЧЕЙ МОИХ!», ОН — к ней: «ДУША МОЯ!», и, молвь слывёт, никакого «зверинца»!
Ан, нет, случается так, что чаще всего именно так и не случается:
«Милые бранятся – только тешатся!»;
«Муж да жена – одна (почему – женского рода?!) «сатана»;
«Муж – всему голова!»;
«Муж – голова, жена – шея»;
«Выйти замуж – не напасть, замужем бы не пропасть» (а в наши нонешнии-ти времена, как раз, может выйти «…жирафа дочь замуж за бизона…);
«Если б раньше я знала,
что так замужем плохо,
Расплела бы я русу косоньку
да сидела бы дома», — народная песня из репертуара Н. Кадышевой;
для пущего и гнетущего впечатления возможен для «подсмотрения» вполне отечественный современный фильм «Жила-была одна баба»;
а из частушек-нескладушек от «Ярославских робят», популярных во второй половине прошлого века прошлого тысячеления известно:
«Говорят, женатым – плохо!
Холостым-то каково?!
Как проснёшься-перевернёшься…
Ох, а под боком – никого!..»
«Баба с возу – кобелю легче», ой, чтой-то не то сморозила, ну, да ладно, понятно же… И уж очень редко можно встретить (может, только в стихах Эдуарда Асадова?!) семейные отношения вида «Когда мне будет 85…», видимые с обеих сторон, и мужем, и женой.
Сказки, наши родные, народные, какими словами заканчивались? Стали-де «жить да поживать да добра наживать». ДОБРА (какого качества?) имущественного или в отношениях между собой? Или одно другому не мешает, а поддерживает? Или ещё: «Жили долго и счастливо и померли в один день»?! Так, если «долго и счастливо», то семейный союз «почил в бозе» для обеих союзных сторон именно в один день даже при кончине одного из супругов. Союз-то «почил», а, например, для оставшегося в живых, жизнь потечёт совсем по иному руслу, направляемому тоже способом мышления, выбранным для жизни или… «На всю оставшуюся жизнь» (или… гм… гм… «в активном поиске»). А теперь – к поэме!
«… Но вдруг раздался глас приятный
И звонких гуслей беглый звук;
Все смолкли, слушают Баяна:
И славит сладостный певец
Людмилу-прелесть и Руслана…» —
и это всё, что нам известно из поэмы о сказителе-гусляре с именем БаяН, приглашённом на княжеское торжество по случаю отдания князем-Солнце(м) его меньшой дочери замуж и тоже «… за князя, храброго Руслана…», т.е. за равного по княжескому «чину», но не по социальному статусу. Впрочем, внутри имени гусляра (ярус-га) Б-АЯ-Н негласно «присутствует» вся Русская Азбука от первой буквы до замыкающей, т.е. от А до Я, как и НБ – (Нота Бене, почти… нота-в-небе), то же Н(Е)Б(О), только без объёма (О), или суммы, в простых и сложных резонансах взаимодействующих (АМ, ЧМ, FM) электромагнитных космических энергий (Е).
БАЯН «в цифре»: 2+1+6+6 = 21 (какая симметричная цифирь получилась, однако!), в которой одна Луна (2), одно Солнце (1) и две Венеры (Неверы? Нибиру?), а всего цифр – 4 (ЧЕТЫ-Re). Созвездие № 21 – Живописец (PICTOR… хммм… P- активная мощность [объёма взаимодействующих небесных, космических, то есть, энергий], и… «история» — ICTOR[IЯ] — её познания?) Да, не будем забегать вперёд, опережая события, чередою идущие в поэме…
Почему же так странно исчезла («УМыкНУЛасЬ») с брачной постели («post-еЛi») едва ли не в самый пиковый момент воспетая Баяном «Людмила-прелесть»? Ну, и ЧТО, что супруг
«… Восторги чувствовал заране;
И вот они настали… Вдруг…
…………………………………………….
И вдруг минутную супругу
Навек утратить… о друзья,
Конечно, лучше б умер я!»
О-дно-мо-мен-тно, тут же, несостоявшийся зять в глазах князя-отца стал «злодеем», коль «… не мог сберечь жены своей!» Можно понять горе отца, но он, пользуясь своим высоким социальным статусом, т.е. «не отходя от кассы», практически сразу пообещал Людмилу «… в супруги с полцарством прадедов своих…» отдать тому, кто вернёт дочь в отчий дом, т.е. в великокняжеские «чертоги» — хоромы.
Да, «спасатели» нашлись и изъявили желание «ехать за княжной», не за любимой, стало быть, девушкой… По пути следования выяснилось, что одного «желания» мало, нужно ещё и воинское умение, и д0лжное снаряжение, и нужное знание к соответствующему состоянию ума. Как обстояли дела у трёх соперников РУСЛАНА между ними самими, мы уже в курсе: один рухнул без боя в овражную грязь, другой — бесславно погиб, третий – определился с милой и ЕДИНСТВЕННОЙ. А у РУСЛАНА, получается, только базовое учение позади, и нужно выходить на вновь открывающиеся рубежи, когда в ЛЮДМИЛЕ, супруге, не только внешняя «прелесть» и юное очарование нужны, но и ещё НЕЧТО, жизненно очень важное. Вот, ОНО-то, то самое нужное и важное, и организовало и поступление соответствующих знаний для преодоления препятствий, и собственно сами препятствия, возникшие на жизненном пути, когда
«На брови медный шлем надвинув,
Из мощных рук узду покинув,
Ты едешь шагом меж полей
И медленно в душе твоей
Надежда гибнет, гаснет вера.»
Против фактов, много раз подтверждённых жизнью, – не попрёшь: «Тяжело в ученье, легко в бою!» И привёз нашего ВИТЯЗЯ его верный конь к пещере:
«В пещере свет. Он прямо к ней
Идёт под дремлющие своды,
Ровесники самой природы.»
Значит, возрасту пещеры (реще-«Ры), столько же лет-годов, сколько и Земле и природе Земли, 4560 млрд. земных лет, поскольку «ровесники» — роВЕСТЬ-nik-u, kiron-u- СВЕТ, cor-nuu-СВЕТ… Здесь и получены были РУСЛАНОМ совсем иные ЗНАНИЯ, которые помогли ему укрепиться в духе и восстановить физические силы. Знаниями поделился оказавшийся в пещере
«…старец; ясный вид,
Спокойный взор, брада седая;
Лампада перед ним горит;
За древней книгой он сидит,
Её внимательно читая.»
Старец назвал РУСЛАНА своим сыном, поделился тем, что уже 20 лет увядал «один во мраке старой жизни» и, наконец, пришёл тот предвиденный старцем день, когда их вместе свела судьба. Утешил РУСЛАНА тем, что злой рок постиг добра молодца только на время, что РУСЛАН справится со злыми кознями своего оскорбителя, да и сам «полнощных обитатель гор» погибнет от руки РУСЛАНА. Заметив на лице витязя вполне понятную тоску-кручину, сказал:
«…тебе ужасна
Любовь седого колдуна;
Спокойся, знай: она напрасна
И юной деве не страшна.
Он звёзды сводит с небосклона,
Он свистнет – задрожит Луна;
Но против времени закона
Его наука не сильна.»
Такими нужными словами усмирив смятенье в мыслях витязя, пожелал ему отдохнуть. Витязю же после стольких испытаний его духа на прочность, выпавших за столь короткий срок, не удалось позабыться сном, и он снова обратился к старцу с просьбой рассказать, как сложилась его, старца, собственная судьба и почему он оказался один в этой отдалённой «пустыне». И что же открылось нашему внимательному слушателю?
Был седобородый старец когда-то юным «природным финном», юность свою он назвал беспечной (т.е. и он не миновал фарлафова возраста), юность эту ему обеспечивала его «дальная отчизна» и «дикой бедности забавы», т.е. внешний мир был иной, более суровый, но способ мышления был незрелым, в том же соответствии биологическому возрасту и тем знаниям о жизни, которые метались-ютились в юношеской голове. Наличие первой красавицы среди подруг пробудило в нём первую влюблённость:
«… и пламень роковой
За дерзкий взор мне был наградой,
И я любовь узнал душой
С её небесною отрадой,
С её мучительной тоской.»
Через полгода юноша трепетно объяснился красавице Наине в своих чувствах, но она, «… лишь прелести свои любя…», ответила равнодушно:
«Пастух, я не люблю тебя!»
Отвергнутые самые чистые и первые чувства, конечно же, повергли юношу в мрачные мысли:
«Ничто тоски не утешало,
В унынье сердце сохло, вяло…»
(Заметим, что это вполне знакомое РУСЛАНУ по ощущениям состояние, и потому – понятное.) Нужно было себя из такого состояния вытаскивать, молодой человек не ведал, какими путями его можно преодолеть, поэтому решил прославиться через «бранные подвиги», чем и «… заслужить вниманье гордое Наины…», т.е. способ мышления молодого человека (и не его одного, нашлись и сподвижники!) вошёл в фазу рогдаева возраста:
«Я вдаль уплыл, надежды полный,
С толпой бесстрашных земляков;
Мы десять лет снега и волны
Багрили кровию врагов.»
«Враги» здесь понятие несколько затёртое, потому что «с той стороны» находились вряд ли идейные противники, скорее, такие же, в основном молодёжь-холостёжь, жаждущая подвигов и рогдаевой славы среди своих земляков, соотчичей.
Через некоторое время полнота чувств (через смущавшие ум внешние «прелести» Наины) позвала «природного финна» к родным берегам, и
«В залив отчизны дорогой
Мы с гордой радостью влетели.»
Вернулись, обогащённые и жизненным опытом и добытым «золотом» — «златом (зла-ТОМ)». Но… рогдаев завоевательский способ мышления оказался поверженным и отвергнутым, несмотря на то, что
«К ногам красавицы надменной
Принёс я меч окровавленный,
Кораллы, злато и жемчУг…»,
окружённая роем своих завистливых подруг, Наина скрылась от него,
«… Промолвив с видом равнодушным
Герой, я не люблю тебя!»
Это отвержение оказалось более чувствительным настолько, что даже в столь серьёзном возрасте, будучи умудрённым жизнью, у старца «… пересказать нет сил…», как было ему горестно, и даже порой при воспоминании о минувшем
«… По бороде моей седой
Слеза тяжёлая катится…».
Чувство увлечённости («прелестями») было всё-таки сильным, отказаться от него не смог, поскольку был крепко наработан способ мышления, привыкшего к званию «герой», был сильно уязвлён, и в этой горячке, бурлившей в мозгах, было решено обратиться к тайной и дивной науке седых колдунов, живших где-то между «пустынных рыбарей»:
«К предметам мудрости высокой
Все мысли их устремлены;
Все слышат голос их ужасный,
Что было и что будет вновь,
И гордой воле их подвластны
И гроб и самая любовь…»
И что же? В воспалённом состоянии ума забылось, что «мудрость высокая» приходит лишь в серьёзном возрасте, сия «дивная наука» понятной становится лишь со временем и достигается неустанным совершенствованием работы мысли.
А здесь
«… любви искатель жадный
Решился в грусти безотрадной
Наину чарами привлечь
И в гордом сердце девы хладной
Любовь волшебствами зажечь…»
Ииии… и в настоящем-то времени в книжных магазинах, солидных и несолидных, на уличных книжных развалах и в киосках «Роспечати» можно со вскипевшими от эмоций мозгами за наличные (и, теперь, и по безналу, «по карточке») приобресть книги с руководством к разным «волшебствам»: руническому раскладу и трактовке, «белой магии», «чёрной магии», «картам Таро», «картам Ленорман», «ТАРО трансформации», «как стать богатым», «как управлять судьбой», «как приворожить-отворожить», «как вернуть любовь (любимого, любимую)»… «Заколдовать» — «расколдовать» — да раз чихнуть! Совсем как в нашей детской игре, которая так и называлась: «Колдунчики» — стоишь себе такой «заколдованный» и кричишь: «Расколдуйте меня! Расколдуйте меня!» — а «колдун» бегает вокруг и всячески препятствует… А в вездесущих современных соцсетях… только успевай куда-то «вступить» или «подписаться» к разным коучам, веганам и простым вегетарьянцам, просветлённым, разнойогам, на тренинги разного калибра, в том числе и «Только для женщин»… Почти по высказываю М.М. Жванецкого насчёт всяких «лечений» — «оздоровлений»: «Да вам, дорогие и уважаемые, ЗА ВАШИ ДЕНЬГИ… любые болячки («отсушки»-«присушки») найдут!..» Это ж сколько «почти даром» соблазнов и искушений, особенно для незрелого ума, ПРАКТИЧЕСКИ не знакомого ни с одной серьёзной работой?! Цены, правду сказать, иногда бывают и заломные, но это уж к цене вопроса, а не ко времени.
В поэме-то как раз и написано, что молодой человек
«… в ученье колдунов
Провёл невидимые годы…».
Вот так. Просто. НЕВИДИМЫЕ ГОДЫ. А «науку дивную» постигал старательно для чего? Оказывается, совсем не для того, чтоб знать и знаниями своими владеть с практической пользой, для дела, а… для того же, чтобы «победить» — «приколдовать»… всё ту ж «прелестницу», Наину!
Наивный (ум)… Когда курс обучения, он так посчитал, был окончен, настало время практических проверок, и после завершения всех заклинаний и физического проявления сопутствующих им природных явлений (в подтверждение эффекта):
«… Стрела промчалась громовая,
Волшебный вихорь поднял вой,
Земля вздрогнула под ногой…»,
и наступило столь долгожданное, но оказавшееся наяву настолько не чудным мгновение:«… И вдруг сидит передо мной
Старушка дряхлая, седая,
Глазами впалыми сверкая,
С горбом, с трясучей головой,
Печальной ветхости картина.
Ах, витязь, то была Наина!..»
(Ежели по современным Интернет-двустишиям, то…
«Пришли Альцгеймер с Паркинсоном
и долго руку мне трясли.»)
Да, было, чему ужаснуться и молчать, пока «глазами страшный призрак мерил» самого старца… «Призраку» в тот памятный день встречи 70 (семьдесят!) «стукнуло», и ещё этот «страшный призрак» на вопрос, сколько лет минуло с той поры, как они расстались, ответил потрясённому состоявшимся «фефектом» седовласому «колдователю»:
«Ровно сорок лет…
… Толпою годы пролетели…
… Мы оба постареть успели.»
И дальше продолжились иные страсти-мордасти, которые живописал «призрак»:
«Конечно, я теперь седа,
Немножко, может быть, горбата;
Не то, что в старину была,
Не так жива, не так мила;
Зато (прибавила болтунья)
открою тайну: я — колдунья!»
И вспомнилась тотчас же «картинка» из Интернета, как выглядят «заклинанья» из уст спутницы, сидящей позади своего «избранника» и вцепившейся в него руками и когтями-ногтями, мчащихся «с ветерком» на крутом мотоЦИКЛе, «Харлее Дэвидсоне»: «Только бы не оглянулся! Только бы не оглянулся!» – а встречный поток воздуха срывает с неё парик… очки… вставную челюсть… накладные «нагрудник» и «напопник»… вместе с остатками «платья» (вот же фантазия у иллюстратора работает, вполне в Духе Времени!!! Или, можно вспомнить, вполне русское и очень женское, из другого романа А.С. Пушкина:
«… Онегин, я тогда моложе,
Я лучше, кажется, была…».
Ай,… опять отвлеклась, вернёмся к старцу и болтунье-колдунье. А признанье старца самому себе было очень нелицеприятным:
«… Немой, недвижный перед нею,
Я совершенный был дурак
Со всей премудростью моею.
Но вот ужасно: колдовство
Вполне свершилось по несчастью.
Моё седое божество
Ко мне пылало новой страстью…»
Далее эту душераздирающую для старца сцену описывать не стоит, кому интересно, тот пусть прочтёт самостоятельно все объяснения старушки про «… пламя поздное любви…» Тогда же она кричала ему, ЧТО?
«… вот мужчины!
Изменой дышат все они!..»,
когда он
«… с криком вырвался, бежал.
Она во след: «О, недостойный!
Ты возмутил мой век спокойный,
Невинной девы ясны дни!..»,
но в голове старушки-колдуньи начал зреть план отмщенья за несостоявшееся взаимным «обольщенье» (и действительно «мстя оказалась ужасна!», сотворена… фарлафовыми руками, но, к счастью, поправима!!!). Они расстались ТАК, и с тех пор старец жил в своём
«… уединенье
С разочарованной душой;
И в мире старцу утешенье
Природа, мудрость и покой.»
На этом рассказ старца о собственном жизненном пути закончился.
Руслан был внимательным и достойным слушателем:
«… ясны очи
Дремотой лёгкой не смыкал
И тихого полёта ночи
В глубокой думе не слыхал.»
На заре наступившего дня Руслан простился со старцем–колдуном-волхвом, обняв, попросил не оставлять его своим вниманьем. Старец пожелал Руслану счастливого пути и не забывать его советов.
По пути следования от старца наш витязь проехал дремучий лес, и предстало перед ним поле старой битвы со множеством павших и не захороненных временем. Опустим грустный внутренний монолог Руслана: «О, поле, поле, кто тебя усеял мертвыми костями?» с зависшим безответно вопросом:
«… Зачем же, поле, смолкло ты
И поросло травой забвенья?..» —
и отправимся вместе с ним на поиски богатырского снаряжения, потому что
«… вскоре вспомнил витязь мой,
Что добрый меч герою нужен
И даже панцирь, а герой
С последней битвы безоружен.»
Да, после жёсткой битвы с Рогдаем, как мы помним. Объезжая поле давней сечи поднял Руслан и щит (не выбирая), «нашёл и шлем, и звонкий рог», как повествуется в поэме,
«Но лишь меча сыскать не мог.
Долину брани объезжая,
Он видит множество мечей,
Но все легки да слишком малы,
А князь красавец был не вялый…
…………………………………………….
Чтоб чем-нибудь играть от скуки,
Копьё стальное взял он в руки,
Кольчугу он надел на грудь
И далее пустился в путь.»
В общем, как и в нашей современной песне поётся:
«…От героев былых времён,
Не осталось порой имён…», и не одно такое «Русское поле», «усеянное мертвыми костями», осталось в далёком и не очень далёком прошлом нашего Отечества. Да только ли русское было то поле брани и только ли на территории нашего Отечества? Всё северное полушарие планеты не единожды было полито кров-ушко-ю погибших, и слезами горючими и горячими оплаканных, практически — о-мы-ты-х, да вот: «Кровь людская – не водица, мы идём сквозь револьверный лай…» — для чего, во имя чего? Кровь – не водица вовсе, как оказалось, стараниями и исследовательским и неравнодушным, индивидуальным и коллективным учёным умом, стремящимся приблизиться к ИСТИНЕ.
А что ж Руслан?
«… Задумчив едет наш Руслан
И видит: сквозь ночной туман
Вдали чернеет холм огромный
И что-то страшное храпит…»
И к этому храпящему и как будто дышащему холму Руслан подъезжал «бестрепетно, с покойным духом», но вот конь под всадником неладное почуял:
«… шевеля пугливым ухом,
Конь упирается, дрожит,
Трясёт упрямой головою,
И грива дыбом поднялась»!
О кониках богатырских и скрытых в них «лошадиных силах» мы уже знакомы по предыдущим моим RUS-сказкам, и в этой поэме в бою с Огромной (О-гром-Ной!) Головой коник и бразды витязя слышал, и помощником был, и хранителем, участвуя в поединке. Например, когда Руслан пощекотал ноздри спящей Головы своим копиём, подобранным на оставшемся позади поле брани,
«… сморщась, Голова зевнула,
Глаза открыла и чихнула…
……………………………………………
Чихнуло эхо – конь ретивый
Заржал, запрыгал, отлетел,
Едва сам витязь усидел…»
И после того, как Огромная Голова повелела витязю убраться прочь и не мешать ей спать, и витязь наш ответил ей столь же грубо, вновь коник князя выручал, хоть и пришлось ему здесь очень туго!
«… Тогда от ярости немея,
Стеснённой злобой пламенея,
Надулась Голова; как жар
Кровавы очи засверкали,
Напенясь, губы задрожали,
Из уст, ушей поднялся пар —
И вдруг она, что было мочи,
Навстречу князю стала дуть;
Напрасно конь, зажмуря очи,
Склонив главу, натужа грудь,
Сквозь вихорь, дождь и сумрак ночи
Неверный продолжает путь;
Объятый страхом, ослепленный,
Он мчится вновь, изнеможенный,
Далече в поле отдохнуть.
Вновь обратиться витязь хочет.
Вновь отражён, надежды нет!
А Голова ему во след,
Как сумасшедшая, хохочет…»
У распалённой собственным гневом Головы с тормозами плохо (наверное, каждый по себе знаком с этим плохо управляемым состоянием!), она:
«… Гремит: «Ай, витязь! Ай, герой!
Куда ты? Тише, тише, стой!
Эй, витязь, шею сломишь даром;
Не трусь, наездник, и меня
Порадуй хоть одним ударом,
Пока не заморил коня.»
И между тем она героя
Дразнила СТРАШНЫМ языком…»
Здесь слово страшным выделено мной. При чтении поэмы у меня по ходу возникает много вопросов… Одно и то же действующее лицо, Руслан, назван то князем (правленческие-управленческие качества, которыми может быть наделён человек во власти, здесь: Голова «… навстречу князю стала дуть…»), то витязем (качества защитника рубежей Отечества, здесь: «… Эй, витязь, сломишь шею даром…»), то героем дразнят, то наездником, которого призывают «… не трусить и порадовать хоть одним ударом…» эту хохочущую Голову. И, наконец, для Головы «… мечты – сбываются…» почти мгновенно, т.е. этот ОДИН УДАР состоялся, когда Руслан метнул КОПЬЁ:
«… И, задрожав, булат холодный
Вонзился в ДЕРЗОСТНЫЙ язык.
И кровь из бешеного зева
Рекою побежала вмиг…»,
и язык уже стал не страшным, а дерзостным, и снова пролилась кровушка… Из языка Головы! Рекою… И глядела Голова снова на князя! А наш Руслан
«… Счастливым пользуясь мгновеньем,
К объятой Голове смущеньем,
Как ястреб, богатырь летит.
С подъятой грозною десницей
И в щёку тяжкой рукавицей
С размаха голову разит…»
Короче говоря, теперь уже «ястреб» и «богатырь» (но не ОРЁЛ!) влепил Голове пощёчину, и покатилась она, перевернувшись, по росистой травушке, «… И шлем чугунный застучал…». Ого! Чу-гунны-й… А до состоявшегося поединка был
«… шлем пернатый,
И перья в тёмной высоте,
Как тени, ходят, развеваясь,
В своей ужасной красоте…».
Получается, что Голова считала себя «птицею высокого полёта», да вот шлем в нелицеприятном, поверженном состоянии оказался чугунным. Русланово копьё оказалось почему-то из булата холодного (привычнее для сознания читающих были бы мечи, клинки и сабли из булатной стали, холодное оружие), которое после поединка с Головой обернулось сверкающим богатырским мечом. И… наш Руслан – снова витязь, но меч схватил он «… в трепете весёлом…», т.е. совсем по-мальчишечьи, жестоко, намереваясь отрубить поверженной Голове нос и уши! От мальчишеского необдуманного поступка спас Руслана «… Главы молящий жалкий стон…».
«Ты вразумил меня, герой, —
Со вздохом Голова сказала, —
Твоя десница доказала,
Что я виновен пред тобой;
Отныне я тебе послушен;
Но, витязь, будь великодушен!..»
И далее опять возникает вопрос, ПОЧЕМУ эта Голова сказала о себе — в некотором роде – в мужском роде: «… я виновен пред тобой…»? Затем следует повествование, что «…тот, который во лбу сидит…», организовывал свой организм так, что он
«… был витязь удалой!
В кровавых битвах супостата
Себе я равного не знал…»
Получается, что и бывший ВЕЛИКАН во времена своей юности пребывал в том самом рогдаевом возрасте и с его же способом мышления, и… мог чувствовать себя даже счастливым,
«… когда бы не имел
Соперником меньшого брата!»,
который, ко всем нелестным характеристикам, оказался и «позором» для всего семейства,
«… рождённый карлой, с бородою…».
Так-так-так… Меньшой – не обязательно младш0й, раз. С бородой? С длинной?! Откуда – вдруг, у меньшого? — два;
«… несчастный,
имея самый глупый рост
Умён как бес – и зол ужасно…» — три.
Хм… «рост», как указано, — глупый, а «головка»-то — умная и лысая… (во всяком случае, так привычно рисуют карлу). Нууу… и вовсе никакой не «брат», получается, а просто-таки источник всех возможных бед… («Борода» начинает проявляться и «расти», а? Какая-какая «боРОДа»? РОД-о-вит-АЯ…)
Появляются на арене жизни в раскручивающемся далее сюжете поэмы новые (или хорошо забытые старые?!) действующие лица: шибко (или долго?!) бородатый и лысый карла с шапкой-«невидимкой», злодей всех времён, народов (а может, и целых цивилизаций) и возрастов, «…прекрасных дев полнощный похититель…», и… БОГАТЫРСКИЙ МЕЧ, схваченный Русланом «… в трепете весёлом», почти детском, поскольку неведомо ему ещё было, что МЕЧ сей – неоБЫКнОВЕНно обоюдоострое оружие!
НЕ-о-БЫК-н-ОВЕН-но!!!
Об этом самом, сверкающем, МЕЧЕ Руслану поведала Голова в уже поверженном состоянии, сославшись на информацию «меньшого брата»:
«.… за восточными горами
На тихих моря берегах,
В глухом подвале, под замками,
Хранится меч – и что же? страх!
……………………………………………….
Сей меч известен будет нам;
Что нас обоих он погубит:
Мне бороду мою отрубит,
Тебе – главу; суди же сам,
Сколь важно нам приобретенье
Сего созданья злых дух0в!» —
«Ну, что же? где тут затрудненье? —
Сказал я карле. – Я готов
Идти хоть за пределы света».
И с0сну на плечи взвалил,
А на другое для совета
Злодея брата посадил.»
Нашли они тот потаённый меч в том указанном месте, что нашёл карла в чёрных книгах. Естественно, разгорелась крутая ссора из-за того, «… кому владеть мечом?..» Черномор предложил закончить этот «бесполезный спор» и возложить ответственность за решение вопроса на Судьбу:
«… К земле приникнем ухом оба
……………………………………………..
И кто услышит первый звон,
Тот и владей мечом до гроба.»
Оба легли на землю. Больший думал обмануть меньшего, но тот оказался проворней и на цыпочках:
«… Подкрался сзади, размахнулся,
Как вихорь, свистнул острый меч,
И прежде, чем я оглянулся,
Уж голова слетела с плеч —
И сверхъестественная сила
В ней жизни дух остановила…» —
первая часть пророчества Черномора о мече сбылась. «Остов» б0льшего оброс тернием в какой-то там забытой людьми стране, там же истлел и непогребенный «прах», а отрубленную Голову меньший перенёс в некий уединённый край
«… Где вечно должен был стеречь
Тобой сегодня взятый меч.» —
констатировала поверженная Голова, попросила отомстить коварству и злобе, коли встретит карлу-чародея… А она сама, ой, не Голова уже, а он сам (кто? бывший большим богатырём?!):
«… И наконец я счастлив буду,
Спокойно мир оставлю сей —
И в благодарности моей
Твою пощёчину забуду».
Здесь мы с Русланом на время расстанемся. Впереди у Руслана и встреча с карлом-чародеем, и обрезание МЕЧОМ его бороды (исполняется вторая часть пророчества о МЕЧЕ), вызволение спящей Людмилы из Черноморовых сетей и зАмков, а может, и замк0в, и ещё одна, дружественная, встреча с Ратмиром, и, практически трагическая, с Фарлафом… с Мёртвой и Живой водой из двух ключей, в кувшинах, наполненных старцем-финном, вновь благословившим Руслана к жизни с новой силой и подарившим кольцо с тайным даром для пробуждения Людмилы от заколдованного сна…
